Эрозия

Тем временем, объект подвергается эрозии. Это заметно с каждым годом. Я видела беспокойство на лице Рона всякий раз, когда он приезжал и осматривал объект. Казалось, что всё в плане продолжения там работ замерло на мёртвой точке. Со времени похищения Рон стал слишком опасаться проводить там много времени.

Но ещё надо было сделать кое-какую работу и дома. Некоторое время Рон хотел распилить образец «палубной доски», чтобы посмотреть на неё изнутри. Внешне она была очень похожа на ламинированную древесину. Представлялось, что в ней имеется по меньшей мере три слоя, которые «склеены» жидкими веществом, вытекшим на край доски, когда слои были прижаты один к другому, и затем затвердевшим. Мы хотели увидеть, видна ли эта «слоистость» внутри.

В июле 1992 г., мы посмотрели видеозапись того, как д-р Карл Бо демонстрировал некоторые находки на выставке в музее г. Гленроуз (штат Техас). Он читает лекции по креационной науке, и, когда Рон смотрел видео, его внимание привлёк одна окаменелость, которую показывал д-р Бо. На Рона произвело очень сильное впечатление то, насколько гладко и точно она была распилена. Рон не смог найти никого, кому он доверил бы это дело. После просмотра фильма, он позвонил д-ру Бо.

Договорённость с д-ром Карлом Бо о распилке находки

Рон рассказал ему о находке и спросил, не мог ли он нам сказать, где он распиливал свой образец. Д-р Бо отказался, но сказал Рону, что если тот привезёт его в Гленроуз, он договорится о том, чтобы его распилили. И мы назначили для этого точную дату.

Рон, Ричард Райвз, Рэнди Осборн и я взяли с собой найденную доску и поехали в Гленроуз (штат Техас) на встречу с д-ром Бо. Хотя мы не знали его, Рон был чуть более уверен в отношении того, чтобы поручить ему распилку находки, потому что мы видели на видео, что он верил в реальность библейского Потопа.

Прибыв на место, мы обнаружили, что он совершенно ни о чём не договорился. Потом он сказал нам, что он ещё может это сделать, и позвонил в несколько мест по телефону. Вскоре мы оказались в гараже под открытым небом рядом с мастеровым и слесарной ножовкой. Рон решил пойти дальше и позволить им распилить свою доску, потому что мы уже и так зашли  далеко, а д-р Бо заверил нас, что этот человек сможет сделать это, не повредив находки.

То, что было дальше, я снимала на видео. Когда было истрачено больше 20 ножовочных полотен, стало очевидно, что распилить находку слесарной ножовкой не получится. Тогда мастеровой решил применить электропилу. Более двух часов он пытался разрезать чрезвычайно твёрдое вещество, окатывая его из шланга водой, и, наконец, смог снять маленький кусочек с края. Но гладкого распила, который ожидал Рон, не вышло. Отрезанная часть была шероховатой и с зазубринами.

Все, включая д-ра Бо, согласились, что это было окаменевшая древесина, и в ней были ясно видны внутренние слои. При осмотре через лупу не было замечено клеточного строения. Д-р Бо сказал, что он может проанализировать образец в «лучшей лаборатории» страны, в университете, который тщательно его изучит. Он сказал, что этот университет делает всю работу бесплатно и он «был бы рад» представить  им этот образец от имени Рона.

Проходили месяцы, но мы не получали никаких известий. Ричард Райвз позвонил д-ру Бо, и он заверил Ричарда, что образец подвергался тщательному изучению, но на это потребуется некоторое время. Прошло ещё некоторое время, Ричард позвонил ему ещё раз, и он  сказал, что проводится анализ на «внеземной материал», самый лучший анализ, который только можно придумать, такой, который проводят тогда, когда не могут разобраться, что представляет собой та или иная вещь. Мы никогда о таком не слышали, но я это записала, и мы собирались проверить, что там такое происходит.

Наконец, в феврале, через шесть месяцев после нашей поездки в Гленроуз, от него пришло письмо. Вытащив из почтового ящика конверт делового типа цвета загара, я смогла сразу понять, что в нём лежит разбитое стекло. На конверте стоял обратный адрес д-ра Бо, а спереди был написан адрес от руки. Когда я осторожно открыла его, я обнаружила там записку, одну страницу отчёта и сотни стеклянных осколков. Он вложил стекляшку с тонкой пластиной от образца древесины в конверт в маленьком пластиковом пакетике безо всякой мягкой подкладки или какой-либо иной защиты. Остальную часть образца он оставил себе.

Отчёт из лаборатории «Юнивёрсал Петрогрэфик» корпорации «Консультанты по геологии и геохимии», находящейся в Альбукерке (штат Нью-Мексико), помеченный 24 ноября 1992 г., был адресован д-ру М.Д. Шоки и содержал в себе один очень короткий абзац.

Доводим до Вашего сведения, что камень, отданный мне на тонкий распил, представляется метаосадком, то есть осадочной породой, подвергшейся метаморфизму. Он состоял из трёх отчётливых осадочных слоёв.

Ниже стояла подпись: «Томас Сервилья, директор».

В записке от д-ра Бо говорилось:

Приложенное сообщение о вашем образце не вселяет большого энтузиазма. Дон Шоки, делавший для нас работу в лаборатории, обслуживающей НАСА, заставлял их всё проверять и перепроверять. Они сказали, что анализ точен.

Сообщение было передано мне с посыльным. Источник нам надо сохранить в тайне; иначе мы потеряем к нему доступ.

22 октября 1992 г. мы с Роном основали Фонд археологических исследований Уайетта, некоммерческую организацию, через которую мы могли бы продолжать его археологические работы. Мы попросили Ричарда Райвза стать нашим вице-президентом. И пока мы ждали либораторного анализа от д-ра Бо, Ричард договорился о том, чтобы компания «Теледайн Оллвэк» провела «настоящее» тщательное исследование с помощью своего сканирующего электронного микроскопа (СЭМ). Затем Ричард написал д-ру Бо:

От имени Фонда археологических исследований Уайетта, я хотел бы поблагодарить Вас за вашу помощь в анализе образца, переданного Вам в июле 1992 г.

После того, как мы с нетерпением ожидали анализа, названного Вами «самым лучшим, который только можно придумать», а позже получив известие о том, что проводится анализ на «внеземной материал, мы были немного удивлены, получив сообщение, состоящее из трёх предложений.

...Фонд археологических исследований Уайетта считает разумным сравнить несколько анализов любого имеющегося материала. Если анализы, проведённые в двух независимых лабораториях не совпадают, очевидно то, что, по крайней мере, один из них неправилен. За прошедшие месяцы над участком вещества, непосредственно прилегающим к тому образцу, который подвергался Вашему анализу, было проведено много аналитических действий. Все аспекты тестирования в ходе его проведения двумя независимыми лабораториями снимались на видео. В этом и заключается проблема. При сравнении их результатов с вашими изысканиями наблюдается, по меньшей мере, два расхождения. Во-первых, при осмотре с помощью СЭМ с увеличением не более, чем в 100 000 раз в материале было обнаружено шесть отчётливых слоёв, содержащих различные металлы, причём все они были отделены друг от друга веществом, отличным от самих слоёв. Кроме того, при анализе оказалось, что в материале содержится органический углерод, который, как Вам известно, не обнаруживается в осадочных породах...

Что касается нашей договорённости, мы хотели бы попросить Вас вернуть остаток образца материала, поскольку тонкий спил, приложенный Вами к конверту с отчётом, был раздавлен при пересылке. Кроме того, в случае, если имеются какие-либо иные конкретные данные, знакомство с ними оказало бы нам чрезвычайно большую помощь...

Больше мы никогда не получали от д-ра Бо никаких известий. Он так и не вернул наш образец, хотя соглашался сделать это в присутствии всех четверых человек из нашей группы. Позднее мы узнали, что д-р Бо связан с искателями ковчега на горе Арарат, и это хороший пример того отношения, которое проявляли к Рону и объекту наших исследований некоторые участники этой группы. Все мы были очень разочарованы неудачей в проведении тщательного анализа этого образца. Если он решил отбросить этот образец и отнестись к нему столь легкомысленно, это его дело. Но рассказывать надо обо всём.

Полезный результат всего этого состоял в том, что, поскольку находка была распилена, теперь мы могли увидеть её внутреннюю часть. Было видно, что она определённо имеет слоистый вид. Мы слышали гипотезы о том, что «дерево гофер» (так в Библии обозначено дерево, использованное для строительства ковчега) – это название процесса обработки, а не вида древесины. По одной из гипотез это могло быть ламинирование, как наше теперешняя фанера. Как бы то ни было, это гипотеза, но факты определённо указывают на то, что образец Рона был ламинированным.

Анализ СЭМ, проведённый в «Теледайн Оллвэк», показал шесть слоёв, разделённых материалом, представляющим собой вещество, отличное от вещества слоёв. Даже сканирование, нацеленное на поиск ограниченного числа элементов, показало высокий уровень содержания железа, титана, марганца, алюминия, магния и нескольких уровней калия, а также серы с незначительными уровнями натрия. Дальнейшее исследование в Гэлбрейтских лабораториях показало ещё более высокое содержание органического углерода, чем первый анализ, проведённый в 1987 г. Анализ в 2002 г. дал 0.828%.

Находку нельзя отбросить, объяснив её как осадочную породу. Она уникальна. Насколько нам известно, никто ещё не видел ничего подобного. К сожалению, при процессе окаменения не сохранилось клеточное строение, но для этого требуется медленное молекулярное замещение при необычных обстоятельствах. Чаще в окаменелостях, образовавшихся в ходе процессов замещения, объём замещается на объём, и делали формы и внутреннего строения теряются (см. стр. 81).

Одной из наиболее любопытных характеристик является участок присутствующего в находке металла, имеющий форму неровного квадрата (показан слева). Площадь его равна приблизительно 1/16 квадратного дюйма (≈ 0,403 кв. см). Мы не знаем, проходит ли он через  весь образец или нет. И мы ещё не протестировали этот участок.

Гипотеза Рона состояла в том, что когда слои древесины склеивались вместе, в неё могли вбиваться маленькие гвоздики, чтобы скреплять их, пока высыхало клеящее вещество.

Я полагаю, что этот образец может рассказать нам ещё многое. К несчастью, для проведения дальнейших анализов требуется разрушить большие части находки.

Найденная нами заклёпка относится к той же категории. Мы хотели бы провести намного больше анализов, но этот образец крайне хрупок и намного меньшего размера, чем 37-фунтовая «палубная доска».

До 1991 г. Рон ездил в Турцию довольно часто. Но вскоре всё должно было измениться. В августе 1992 г. мы повезли в Турцию вторую тургруппу. Когда наш автобус подъезжал к Догубаязиту, нас остановила группа солдат. Все они были с автоматами, один из них, говоривший по-английски, вошёл к нам в автобус. После расспросов нам  сказали, что ехать дольше нельзя. Они сказали, что в районе всё ещё неспокойно, и автобус считается слишком крупной целью для террористов. Это было большим разочарованием, но все в автобусе, как казалось, перенесли это спокойно.

Дело было к вечеру, но нам не разрешили поехать даже в гостиницу в Эрзуруме. Нам было велено покинуть регион. Времени на то, чтобы добраться до темноты в Эрзурум нам не хватило бы, поэтому мы направились в Агри, столицу провинции. Попав туда, Дилавер Авджи отвёз нас в самый лучший отель, который только смог найти, но который по американским стандартам был ужасен – в номерах не было ванной. Однако никто не жаловался, напротив, казалось, что все очень довольны.

Рон пошёл в местную полицию и попробовал как-нибудь договориться о том, чтобы на следующий день можно было снова повезти группу к объекту, но там сказали, что это можно сделать только если посадить всех в такси и отправиться маленькими группами. Они думали, что несколько такси не вызовут у террористов таких подозрений, как туристический автобус. Но учитывая то, что он отвечал за безопасность группы, Рон решил, что этого делать не следует. Регион становился слишком опасным даже для того, чтобы просто посещать объект. Вопреки нашему желанию, на следующий день нам пришлось уехать. Вернувшись в Эрзурум, несколько мужчин – кажется, трое – всё-таки отправились обратно к объекту на такси, поскольку мы не могли уехать оттуда до вечера. После недолгого осмотра они вернулись без происшествий.

Дома Рон сказал мне, что больше не возьмёт меня с собой, если ему не разрешат проведение тех раскопок, которые он хотел, и не обеспечат полной охраны со стороны военных. Сам он, однако, побывал там всего дважды – в октябре 1992 г. и в апреле 1996 г.

Он вернулся в октябре для того, чтобы сделать повторное сканирование металлоискателем и протянуть ленты вдоль чтений. Поскольку он не мог воспользоваться никакими видеоматериалами, отснятыми при сканировании в 1985 г., он хотел повторить съёмки процесса работы. С ним вместе были Рэнди Осборн, Боб Маррелл (оба из Флориды) и Барбара Пэтт из Нэшвилла.

Потом он не бывал там до апреля 1996 г., когда он поехал показать Ноев Ковчег своему сыну Ронни. Он был с Роном в его первом путешествии в Турцию в 1977 г., но не видел лодкообразного объекта. С ним вместе в эту поездку отправились Эрик Лембке, д-р Джерри Нисвонгер и его сын Джош Нисвонгер, все из Парадайза (штат Калифорния).

И это был последний раз, когда Рон ступил на объект. Однако он никогда не терял надежды на то, что обещанные раскопки станут возможными. И никогда не терял энтузиазма к тому, чтобы рассказывать всем интересующимся об имеющихся у него данных.