Анализ образца «палубного бревна» в Гэлбрейтских лабораториях

16 сентября 1987 г. Рон доставил образец «палубного бревна», который они извлекли во время пресс-конференции, в Гэлбрейтские лаборатории и отдал его на анализ на присутствие в нём органического углерода. Ему было позволено настроить видеокамеру и снять на плёнку всю процедуру, от того, как они брали с предмета образец для анализа, до самого анализа. Г-жа Гейл Хатченс, бывшая тогда в Гэлбрейте вице-президентом, объяснила, что наилучшим способом получения результатов проверки, которые он хотел, – данных о количестве органического углерода – было проведение анализа на все виды углерода, включая и органический, и неорганический, а затем  – анализа на карбонат, или углерод неорганический. При вычитании неорганического углерода из общего его количества, получилось бы количество углерода органического.

Он сообщил им, что он слегка покрыл предмет краской, которую приобрёл в Турции по совету одного из присутствовавших там учёных. Он объяснил, что его следует покрыть для предотвращения возможного распада после удаления защищающей его почвы. Он никогда не делал этого с другими образцами, но послушался указаний этого человека. Зная об этом покрытии, персонал лаборатории внимательно проследил за тем, чтобы взять образец с того места, куда не попала краска. Затем они сняли внешнюю часть и использовали внутреннюю, чтобы быть уверенными в том, что на образце не присутствует краска.

Рон был крайне доволен результатами. Общее содержание углерода составляло 0,71%, а CO₃, или неорганического углерода – 0,0081%. При вычитании неорганического углерода из всего углерода, получалось, что в образце содержится 0,7019% органического углерода. Это означало, что в нём имеется какое-то вещество, которое когда-то было живой материей, такое как древесина. А поскольку он был похож внешне на окаменевшее дерево, это и было тем подтверждением, которое он искал.

Вдобавок, анализ показал, что образец на 13,04% состоял из железа, которое, возможно, и объясняло его тяжёлый вес. Это, опять же, подтверждало для Рона, что этот образец окаменел под воздействием воды, содержащей растворённое железо, которое вода вобрала в себя, когда протекала по железным креплениям, использованным при постройке судна.

Встреча с  д-ром Баумгарднером

20 сентября, всего через несколько дней после анализа, он повстречался с полковником Ирвином и д-ром Баумгарднером на базе ВВС в Литл-Роке. Он взял с собой образец, чтобы д-р Баумгарднер взглянул на него. Рона сопровождал г-н Трэвис Тёрк, снимавший встречу на видео.

Не было секретом то, что д-р Баумгарднер не хотел работать с Роном. Учёному с такой научной степенью, какая была у д-ра Баумгарднера, вероятно, было нелегко работать вместе с человеком, который казался ему ниже его академического уровня, особенно с кем-то, кого он считал ниже себя, а именно так он, очевидно, воспринимал Рона.

Кроме того, недостаток Рона был в том, что он не был связан ни с какой научной организацией, а следовательно, ему было намного сложнее получать разрешения на проведение работ и исследований, которые обычно были зарезервированы для университетов и высокообразованных учёных. В результате, он иногда нарушал правила, чтобы сделать что-либо. Для него было обычным делом считать устное обещание разрешения «достаточным» и идти дальше без формального прохождения всех требуемых каналов, если он чувствовал, что где-то на пути ему может встретиться препятствие. Но позже он сообщал о своих действиях. Рон проработал на объекте 10 лет и хорошо знал те проблемы, которые могут возникать, не важно, насколько точно соблюдались все правила. Однако, это всегда оставалось одним из главных пунктов критики, направлявшейся против Рона в ходе его работы. Из-за всего этого д-р Баумгарднер к этому времени накопил к Рону много неприязни. И это было очевидно всякому, кто делал видеосъёмки их встреч.

Когда Рон показал ему предмет, д-р Баумгарднер внимательно его осмотрел и сделал несколько простых наблюдений.

Одна из поразительных особенностей состоит в том, что две его стороны параллельны. Кажется, что эта вещь какая-то слоёная.

Рон был разочарован реакцией д-ра Баумгарднера. Он ожидал, что он будет ликовать от того, что они смогли, наконец, увидеть и взять в руки то, что обнаруживали под землёй. Но д-р Баумгарднер, по сути дела, заявил, что без дополнительных анализов, особенно тонкого участка, он не может сказать ничего определённого. На основании того, что он увидел, он сказал, что это похоже на мелкозернистый камень вулканического происхождения. Он искал черты окаменевшей древесины, которая всё ещё проявляла первоначальную клеточную структуру вместо того, чтобы допустить возможность того, что кусок дерева мог окаменеть посредством замены объёма на объём, при котором мелкие детали формы и внутреннего строения теряются. В качестве объяснения «древоподобности» наружной поверхности то, что это был результат воздействия воздушных пузырьков, которые формируются при выходе воздуха, когда прекращается давление на магму. Он даже не собирался допускать возможности того, что это на самом деле была часть конструкции судна.

Д-р Баумгарднер о радарных сканированиях в июле 1987 г.

Рон ещё раз выслушал то, как д-р Баумгарднер объяснил результаты проникающего в землю радарного сканирования, проведённого в июле. Д-р Баумгарднер объяснил, что они начали своё обследование, используя меньшую антенну.

«Мы получали сигнал, неглубокий, примерно с трёх футов глубины почти по всему объекту, но поскольку мы не видели никаких очевидных особенностей в этих данных, в неглубоких данных, мы перешли к большой антенне».

Он сказал, как это отмечено в докладе, что они обнаружили почти по всему объекту плоскостную поверхность отражения, расположенную примерно в 25 футах ниже верха горба и приближающуюся к поверхности объекта до 6-8 футов под нижним, северным концом. Потом он объяснил, как это подтвердили полученные ими сейсмические данные.

«Самые лучшие данные [сейсмические] получены с верхнего конца объекта, где мы, сняв промеры вдоль линии, поменяли положение источника на противоположное. Мы начали, установив источник на верхнем конце, и затем пошли вниз мимо скального обнажения, потом передвинули источник вниз, сразу под выход породы и пошли обратно к вершине. А перевернув ваш профиль вот так, вы сможете получить более определённую интерпретацию при сравнении одного с другим.

Это, в сущности, показало, что на северном конце глубина слоя почвы более низкой скорости была лишь около 6-8 футов, а далее шло что-то более плотное, передающее звуковые волны намного быстрее».

Рон напомнил ему, что эти цифры соответствовали промерам, которые он получил, измерив глубину трещины в 1979 г. По мнению Рона, это имело значение, поскольку он твёрдо верил, что обнаружил при этих измерениях, проведённых, когда трещина была свежей, дно корпуса. Теперь их радарные и сейсмические данные соответствовали этой теории.

Разговор перешёл на другую тему. Ниже следует текст с видеозаписи их встречи в сентябре 1987 г.

Д-р. Б.: Насколько я понимаю, вы возили туда какого-то инженера-геотехника, чтобы оценить инженерные аспекты строительства там чего-нибудь…

Рон: Да, и он согласился со мной, что это можно сделать только в одном случае – если исключить эти потоки с нижнего конца судна. Понимаете, это, в сущности, не течёт, тут всё неподвижно. А это стекает вниз через это место, так что всё это можно направить по-другому, построив прочный фундамент, или плотину – называйте, как хотите. Так вот, вдоль другого бока опасность есть на большем расстоянии, но, в сущности, риск имеется, грубо говоря, для последней трети слоя. Поэтому им показалось, что можно закрепить его на этом участке, даже если мы у этого нижнего конца не смогли бы достичь скального основания, и просто исключить этот поток вот здесь, вместо того, чтобы пытаться подняться обратно сюда и сделать с ним что-то, потому что подниматься сюда, рыть каналы и спускать воду, чтобы она не просачивалась вниз и не вызывала движение всей массы, стоило бы невероятных сумм денег. Это мы и решили делать. И у меня есть чертежи покрытия и всё такое…

Затем разговор принял иной оборот, который даёт нам немного почувствовать напряжённость встречи.

Д-р. Б.: Я не знаю, сколько времени у нас осталось, но я просто скажу – губернатор Агри, он просто у Вас в кармане.

Рон: Ну так он же знает, что я честен. Видите ли, я проработал там десять лет, Джон, и я никогда их не обманывал. Я просто старался делать это как можно осторожнее.

Д-р. Б.: По сути дела, это он ответственен за то, что миссию Ирвина выбросили. Знаете, и это после того, как всё выглядело хорошо, и они ввели в дело вертолёт. Я не знаю, сколько они истратили, но полагаю, сотню тысяч. И они думали, что если у них есть все разрешения из Анкары, и собирались стартовать на следующий день. Они понимали так, что они полностью свободны даже высаживать людей с вертолёта на хребет Ахора. А потом появляется губернатор Агри и вынуждает их всё прекратить, всё отменить.

Рон: Но как, они же летели на хребет Ахора, а это в провинции Отер, вовсе не в Агри.

Д-р. Б.: Мне все говорили, что это был догубаязитский губернатор, а я сказал, что догубаязитских губернаторов не бывает. Я попросил описать этого человека, потому что, знаете, мы несколько раз встречались с мэром Догубаязита и несколько раз с губернатором Агри. И по описанию было очень похоже на губернатора Агри, вот я и решил, что это был губернатор Агри. Я мог ошибиться, но я очень подробно расспрашивал Боба Стаплича о том, кто это был.

Рон: Да, я говорил с Бобом, и он думал о том, чтобы постараться сегодня быть здесь.

Д-р. Б: Сейчас мы пытаемся получить разрешение на бурение объекта…

Ron:    Да,...

Д-р. Б.: И у меня такое впечатление, что люди в Анкаре не против. Настоящее сопротивление исходит от губернатора Агри.

Рон: Да, я не слишком удивлён. Он спрашивал меня, когда я там был: «Что делают эти люди?» Он сказал: «Вы всё это уже делали». Конечно, он сказал это через Мине [Унлер], он не говорит по-английски, я это знаю. А я сказал: «Сэр, важно, чтобы две различные группы провели два отдельных сканирования. Это научная процедура». И я сказал: «Вы окажете лично мне большую услугу, если позволите им всё сделать». Он говорил: «Сюда приехали Вы, и я их выгоню». Он сказал: «У меня будет повод их вышвырнуть, потому что Вы проработали здесь десять лет, а они хотят только начать, поэтому я их выгоню». И поэтому я даже отложил поездку туда на две недели, когда узнал, что там будете вы. И ещё Ирвин. Я объяснял ему и людям в Анкаре, что насколько я понимаю, судя по тому, что я слышал, на хребте Ахора что-то видели, а поскольку было так много рассказов о том, что там видели, я думаю, что было важно дать им возможность на это посмотреть.

Д-р. Б.: Им её дали, они проскочили все силки в Анкаре, но это случилось, когда они уже оттуда выбрались, им казалось, что горит зелёный свет, они пошли дальше и купили вертолёт. Я не знаю, откуда он взялся...

Рон: Он взялся из Стамбула за 600 долларов в час полёта плюс полная страховка, в районе 30 000 долларов, плюс начальный взнос за аренду. Это как при аренде машины: столько-то базовая аренда, а потом столько-то за каждую милю или за каждый час.

Д-р. Б.: Так вот, они ввели в дело вертолёт только после того, как им показалось, что все разрешения у них есть. И знаете, они были готовились на следующий день взлететь и сделать это. А потом появился кто-то, кто всё запретил.

Рон: Хорошо. И что же будет там, если это запретил именно губернатор Агри – он не просто губернатор Агри, он там ведает подавлением мятежников. Он отвечает за все эти сепаратистские штучки и то, как с ними справляться, и, если бы речь не шла об этих сепаратистах, то своё слово должен был сказать отерский губернатор, потому что хребет Ахора находится в его районе… Поэтому я бы думал, что у губернатора были какие-то причины думать, что Джим рискует.

Д-р. Б.: Ладно, в общем, я к тому, что раз у вас такое, ну, знаете, раз он вам доверяет и у вас с ним хорошие отношения, то вы бы очень нам помогли, если бы сказали ему, что эти исследования не повредят внешнему виду объекта. Нам нужно пробить там двухдюймовое отверстие.

Рон: Да, хорошо. Эта вода...

Д-р. Б.: Да, вода холодная.

Рон:    Здорово. Ну…

Д-р. Б.: В сущности, мы просто хотели бы влезть туда за образцами этого вещества.

Рон: Да. Хорошо, вот что мне сказал губернатор, когда мы сидели во дворе около его дома и пили чай и всё такое. Он сказал: «Баумгарднер с Андерсоном и теми ребятами всем говорят, что они открыли Ноев Ковчег».

Д-р. Б.: Нет-нет, насколько мне известно, никакого такого заявления не делалось.

Рон: Ну, я не поверил, что Вы такое могли сказать. Ещё раз меня потрясло то, когда эти люди на пресс-конференции сказали, будто вы это говорили, и я не мог в это поверить, и пришлось Вас об этом спросить. Так что, я поверю Вашим словам. У меня всё время было впечатление, что Вы человек честный, но вот он такое сказал. И он сказал: «Если эти люди будут врать насчёт этого, то они соврут и про корабль…»

Трения насчёт объекта и того, что делать с теми или иными вопросами, были не только между американскими исследователями, но и между турками.

Д-р. Б.: Я обнаружил, что он [губернатор Агри] вполне искренен. Он, очевидно, много общался с людьми из университета им. Ататюрка, и кажется, у них хорошие отношения. Однако, совсем недавно, на прошлой неделе, профессор позвонил ему и он сердился, или не был очень вежлив с ним.

Рон: Да.

Д-р. Б.: И профессор довольно сильно этому удивился.

Рон: Ну, у него просто вырвались чувства...

Д-р. Б.: Конфликт частично касался того, как надо сохранять этот объект.

Рон: Да.

Д-р. Б.: А этот человек руководит геотехническим факультетом, так что…

Рон: Байрактутан?

Д-р. Б.: Да, так что он должен в таких вещах разбираться.

Ron: Да, но он не археолог, на что губернатор быстро его ловит.

Д-р. Б.: Но я скажу, тогда весной, после того, как Вам сделали предварительное предложение, этот профессор был против, потому что Вы не хотите, чтобы его укрепили в подвижном веществе вокруг объекта.

Рон: Конечно, не хочу.

Dr. B.: А он… ну, насколько я знаю, у него на этот счёт вышли трения с губернатором.

Рон: Понимаете, то, что предлагает сделать этот человек, – это вернуться вверх вот сюда и перенаправить всю эту воду и остальное. Он совершенно прав – абсолютно прав, – но таких денег нигде не достать. Поэтому можно только убрать поток от объекта.

Д-р. Б.: Это, возможно, не так просто, как Вы думаете.

Рон: Ну, всё я, я возил туда инженеров, одного турецкого, одного американского, и мы проверяли глубину до скалы, и она...

Д-р. Б.: А как Вы это делали?

Рон: Радарным сканером.

Д-р. Б.: Ну, я не думаю, что радар может видеть так глубоко. То есть, хорошо видеть. Мы снимали поперёк нижнего края сейсмическую линию.

Рон: Да, вы говорили мне об этом, и то, что глубина получалась больше 100 футов. Но  вот на этом участке, прямо вокруг формации, выходит от 20 до 24 футов.

Д-р. Б.: Это там, где мы проводили сейсмосканирование.

Ron: Да, [пауза] я думаю, Джон, не хочу никого обидеть, но я думаю, что у вас формулировка или ещё что-то была…

Д-р. Б.: Что Вы видели? Я хочу сказать, что именно Вы видели?

Рон: Ну, он просто касается дна, пока в той точке уже не получается никаких последовательных отражений. А у этой антенны проникающая сила больше, чем у той, потому что она достаёт глубже, чем та на лодкообразной формации.

Д-р. Б.: Наша не доставала. То есть, мы смогли получить эти сильные отражения только там, где склон был высоко. Там, где поверхность не была хорошо осушена, мы этого отражения не получали. Я полагаю, что радар просто не мог проникнуть так глубоко.

Рон: Гмм, ну, я пришёл к другому выводу, – что он попал в какое-то однородное вещество.

Д-р. Б.: Ну, я бы сказал это просто потому что не видно ничего… не получается ничего… – ладно, я у Вас вот что спрошу. Вы что-нибудь такое видели, чтобы внезапно сигнал переставал поступать? Вы об этом говорите?

Рон: Ну, нет, что-то маленькое было там, это вкрапления на скальном основании могли бы давать такие сигналы, или открытые пространства, или такие...

Д-р. Б.: Ну а мне из того, что Вы говорите, кажется, что из таких данных нельзя делать никаких твёрдых выводов.

Рон: Тут дело только в том, Джон, что так получается везде, когда идёшь вот так вниз, через вот это место, а там, как мы знаем, выходит эта скала. Такой же узор, что и у вас. Он просто становится однородным – в нём остаётся всего несколько небольших отражений. В сущности, он однородный. И я знаю, что мы читаем это. Я знаю точно,  что мы это читаем вплоть до вот этого участка. И мне это показалось одинаковым. Но опять же, я тут не специалист. Я могу страшно ошибаться. Всё покажет хорошая скважина.

Д-р. Баумгарднер продолжал давить на Рона с тем, чтобы тот помог им получить разрешение на бурение. Тогда Рон немного коснулся своего беспокойства о том, как проходила работа на объекте в 1985 г.

Ron: Позвольте спросить у вас вот что. Деньги даёт Андерсон?

Д-р. Б.: Я с ним об этом ещё не говорил, но, наверно, даст.

Ron: Понимаете, у меня с Томом проблема. Он, в Вашем присутствии, сказал: «Я вложу свои деньги в это дело и в то, чтобы всё заснять, никаких проблем». И он смотался со всеми плёнками.

Д-р. Б: Ну, я...

Ron: А для меня это главная проблема. И я звонил ему и спрашивал про плёнки...

Д-р. Б: Вы говорили с ним?

Ron: Да, я звонил ему. Он сказал: «Да, мы проявили плёнки, получилось превосходно». Я сказал: «А можно мне подъехать и посмотреть?» А он сказал: «Конечно…» А потом, когда я туда приехал посмотреть: «Ой, мы их ещё не проявили».

Д-р. Б.: Ну, это, конечно, глупо прозвучит, но он их проявил только через год. А имея проявленные плёнки сидеть ещё год – это, гмм, это…

Ron: Да, это плохо скажется потом на качестве. Но всё же, мне кажется, что я должен иметь доступ к этой плёнке.

Д-р. Б.: Почему? Почему Вам так кажется, Рон?

Ron: Потому что он мне так сказал. Он сказал: «Мы это сделаем безо всяких проблем». А я сказал: «Надо, среди прочего, заснять то, чем мы тут занимаемся или на плёнку, или на видео». Я сказал: «Это входит в научное исследование». Он сказал: «Ладно, будет, без проблем». Так что, разрешение дали мне, а вас поехать со мной и делать что-то на этой лодке пригласил я».

Д-р. Б.: Да, это так.

Ron:   И я отвечаю за то, чтобы это задокументировать.

Д-р. Б.: Я бы сказал, что свой вклад сюда внесли несколько человек.

Ron: Ну да. У меня с этим проблем нет. Джон, я не хочу быть единственным владельцем плёнки, я бы этого не сделал, потому что Том вложил туда большие деньги. Но мне бы хотелось посмотреть эти съёмки и, знаете ли, иметь доступ к ним. И может быть, взять из них 2,5-5 минут, просто, знаете...

Однако, Рон так никогда и не увидел эту плёнку. Он поговорил с губернатором и попросил, чтобы д-ру Баумгарднеру разрешили провести бурение.

Тем временем, ближайшей задачей было построить укрытие. Тогда можно было бы делать раскопки. Это была главная мечта Рона.

Крушение надежд

Но тут наступило 19 октября 1987 г. В этот день биржевые котировки акций упали на 508,32 пунктов, это было самое большое падение в истории Уолл-стрит, – 22,6% стоимости было потеряно за один день. Это было даже больше, чем падение в 12,9%, которое привело к Великой Депрессии 1929 г. При таком обороте событий корпорации, которая обещала деньги, пришлось отозвать своё согласие профинансировать проекты в Турции. Хотя на следующий день биржа снова набрала 102,27 пунктов, а ещё через два дня – ещё 186,64, страх, что провал рынка приведёт к опустошительному спаду, вселял чувство слишком большого риска. За один день надежды Рона рухнули.