Предмет, обнаруженный радаром, извлечён из земли

Вскоре из земли появилось нечто, похожее на плоский камень. Когда с него обчистили землю, оказалось, что он имел 18 дюймов в длину. Он напоминал окаменевший отломившийся кусок бревна, распиленного вручную. Всё это снимал на камеру оператор из ТРТ. Все зааплодировали, а Рон был потрясён. Предмет был чрезвычайно тяжёлым – он весил 37 фунтов, но выглядел точно как кусок бревна – в нём были видны древесные волокна и симметрия. Кроме того, казалось, что он состоит из нескольких слоёв, как ламинированная древесина или фанера.

Рон в 1990 г. сидит на краю ямы, из которой была извлечена эта находка.

Было похоже, что этот плоский предмет, извлечённый с глубины около 30 дюймов под поверхностью земли, с одного конца отломился от более длинного бревна, а другой конец представлялся настоящим концом бревна – не отломанным, а обрубленным под прямым углом, как будто его спилил плотник. Верхняя поверхность казалась сильно истёртой, как будто это была поверхность пола, по которой ходили. Нижняя была намного глаже, и это указывало на то, что она не подвергалась воздействию ничего такого, что привело бы к её изнашиванию.

Измерение того края находки, который представлялся естественно обрезанным концом доски. Другой конец казался отломившимся от остальной части доски. Он имеет 18 дюймов в длину (~45 см) и примерно 2.5 дюйма (~6 см) в толщину.

Губернатор Экинджи был крайне доволен, как и все присутствующие. Потому он велел солдату передать находку Рону, чтобы тот отвёз её домой и отдал на анализ. Почти не веря своей удаче, Рон упаковал радар и положил предмет в ящик с радаром, что защитило бы этот чрезвычайно ценный образец при перевозке.

Официальное признание Ноева Ковчега было кульминацией многих лет упорного труда и многих битв, выдержанных на этом пути. Но это было ещё не всё. За кулисами уже бушевало ещё одно сражение.

Г-н Фэсолд написал книгу о Ноевом Ковчеге и бросился её печатать, когда узнал об официальном признании открытия турецким правительством. Он отдал рукопись Вильяму Морроу и Компании, а они ответили, что не заинтересованы, потому что собираются издавать другую книгу по той же теме. Как ни странно, г-н Ноорберген уже подписал с ними контракт о книге под заглавием «Ноев Ковчег найден! Поиск закончен». Г-н Ноорберген, как он узнал, написал повесть, в которой об исследованиях рассказывалось так, как если бы он был их руководителем.

Разгневанный г-н Фэсолд поговорил с редактором, участвовавшим в её издании, и она в конце концов согласилась прислать ему копию рукописи, но лишь после того, как он убедительно пригрозил ей судебным иском против компании в случае, если книга будет опубликована. Он направил Рону копию своего письма к Вильяму Морроу и Компании вместе с копией рукописи г-на Ноорбергена. Прочитав её, Рон попросил своего адвоката написать в компанию похожее письмо, пригрозив подать в суд в случае издания книги.

Г-н Ноорберген не только изобразил себя героем, руководившим экспедицией и сделавшим все открытия, но и исказил факты, пытаясь представить Рона злодеем.

«Менее, чем через месяц после нашего возвращения в Соединённые Штаты, Рон Уайетт включился в планирование радарного обследования на этот год и спешно разработал тайную сделку с нашим спонсором с тем, чтобы быстро слетать в Турцию, на сей раз используя радар, предоставленный нам для использования в ходе майской экспедиции» (стр. 197).

Далее история была ещё более дикой.

«Потребовалось три полных дня телефонных переговоров, прежде чем Уайетт установил свою окончательную цену за незаконное сканирование».

– За 60000 долларов я вам его дам, – он наконец предложил 27 июля...» (стр. 201)

Хотя он не был на объекте со времени экспедиции 1960 г., г-н Ноорберген заставлял читателя поверить, будто он не только присутствовал при исследованиях, но и руководил экспедициями, ведь вся рукопись была испещрена заявлениями, которые производили такое впечатление.

«– Получилось! – хотелось  крикнуть мне. – На этот раз у нас получилось!

Поиск был завершён!

Мы и в самом деле нашли Ковчег!

Поиски, казавшиеся бесконечными,… после 35 утомительных лет были наконец, завершены..». (стр. 2).

«Из-за почти безграничной огласки, которую находка получила в 1985 г., в начале весны 1986 г. более 40 групп уже подали заявления, прося разрешить им раскопки или исследования, основывая свои притязания на нашей работе...» (стр. 192).

Теперь Рону стало ясно, что г-н Ноорберген думал, будто эта история стоила прожитой жизни, и хотел сделать всё, что будет нужно для того, чтобы быть её участником. Когда их с Роном пути разошлись во время путешествия в октябре 1985 г., г-н Ноорберген убедил г-на Фэсолда работать с ним в мае 1986 г., когда Рон видел их обоих в амстердамском аэропорту.

Но медовый месяц союза г-на Фэсолда с г-ном Ноорбергеном закончился очень быстро. Г-н Фэсолд подчеркнул в своём письме к Вильяму Морроу и Компании конкретное высказывание из рукописи г-на Ноорбергена, насчёт «поступающих к нему сообщений»:

«Как это к нему поступали эти сообщения? Я перестану полагать, что Ноорберген добирается до сообщений чужих исследованиях незаконным противозаконным способами, если он объяснит, как фотокопии моей работы, с верхней части страницы которых было стёрто моё имя, а с нижней – мой адрес, появились в прошениях о выдаче разрешений в турецком посольстве. Открытие, которое я сделал 2 марта, в результате которого я позвонил вам, полагая, что Ноорберген, возможно, включил в свою рукопись мой исследовательский материал, на который я имею авторское право» (письмо Дэвида Фэсолда к Вильяму Морроу и Компании от 4-12-1987.)

Книга г-на Ноорбергена не была напечатана. Книга г-на Фэсолда в конце концов вышла в 1988 г., и в ней верно рассказывалось о тех исследованиях, в которых он принимал участие. Но он отнёс все факты к своему «тростниковому ковчегу» и вавилонской легенде. Это опять иллюстрирует ту борьбу, которая сопровождала изыскания Рона с самого начала. И она никак не прекращалась.